ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Адам Смит (1723-1790)
.
Адам Смит (1723-1790)
Адам Смит (1723-1790) родился в маленьком городке Керколди
близ Эдинбурга. Его отец, таможенный чиновник, умер за несколько месяцев до
рождения сына Адам был единственным ребенком молодой вдовы, и она посвятила
ему всю жизнь Мальчик рос хрупким и болезненным, сторонясь шумных игр
сверстников. Семья жила небогато, но и настоящей нужды не знала. К счастью, в
Керколди была хорошая школа и учитель, не забивавший, по примеру многих, головы
детей только цитатами из Библии и латинскими спряжениями. Кроме того, Адама с
детства окружали книги. Таковы были первые зачатки той необъятной учености,
которая отличала Смита.
Очень рано, в 14 лет (это было в обычаях того времени) Смит
поступил в Глазговский университет. После обязательного для всех студентов
класса логики (первого курса) он перешел в класс нравственной философии,
выбрав тем самым гуманитарное направление. Впрочем, он занимался также
математикой и астрономией и всегда отличался изрядными познаниями в этих
областях. К 17 годам Смит имел среди студентов репутацию ученого и несколько
странного малого. Он мог вдруг глубоко задуматься среди шумной компании или
начать говорить с самим собой, забыв об окружающих. Эти маленькие странности
остались у него на всю жизнь. Успешно окончив в 1740 г. университет, Смит получил стипендию на дальнейшее обучение в Оксфордском университете.
Стипендия выплачивалась из наследства одного богача-благотворителя. В Оксфорде
он почти безвыездно провел шесть лет.
Жизнь Смита в Оксфорде была тяжелой, и он всегда вспоминал
свой второй университет с ненавистью. Он тосковал и к тому же часто болел.
Опять его единственными друзьями были книги. Круг чтения Смита был очень широк,
но никакого особого интереса к экономической науке он в то время еще не
проявлял.
Бесплодность дальнейшего пребывания в Англии и политические
события (восстание сторонников Стюартов в 1745-1746 гг.) заставили Смита летом
1746 г. уехать в Керколди, где он прожил два года, продолжая заниматься
самообразованием. В свои 25 лет Смит поражал эрудицией и глубиной знаний в
самых различных областях. Во время одной из своих поездок в Эдинбург он
произвел столь сильное впечатление на Генри Хьюма (позже — лорд Кеймс), богатого
помещика и мецената, что тот предложил организовать для молодого ученого цикл
публичных лекций по английской литературе. В дальнейшем тематика лекций,
имевших значительный успех, изменилась. Их основным содержанием стало
естественное право, это понятие включало в XVIII в. не только юриспруденцию, но
и политические учения, социологию, экономику. Первые проявления специального
интереса Смита к политической экономии также относятся к этому времени.
В 1751 г. Смит переехал в Глазго, чтобы занять там место профессора
в университете. Сначала он получил кафедру логики, а потом — нравственной
философии, т.е. практически общественных наук. В Глазго Смит прожил 13 лет,
регулярно проводя 2-3 месяца в году в Эдинбурге. В старости он писал, что это
был счастливейший период в его жизни. Он жил в хорошо знакомой и близкой ему
среде, пользуясь уважением профессоров, студентов и видных горожан. Он мог
беспрепятственно работать, и от него многого ждали в науке. У него появился
круг друзей, он начал приобретать те характерные черты британца — холостяка и
«клабмена» (клубного человека), — которые сохранились у него до конца
дней.
Как в жизни Ньютона и Лейбница, в жизни Смита женщина не
играла никакой заметной роли. Сохранились, правда, смутные и недостоверные
сведения, что он дважды — годы жизни в Эдинбурге и Глазго — был близок к
женитьбе, но оба раза все по каким-то причинам расстроилось. Однако это,
по-видимому, не нарушило его душевного равновесия. По крайней мере, никаких
следов такого нарушения невозможно найти ни в его переписке (кстати, весьма
скудной), ни в воспоминаниях современников.
Его дом всю жизнь вели мать и кузина — старая дева. Смит
пережил мать только на шесть лет, а кузину — на два года. Как записал один
приезжий, посетивший Смита, дом был «абсолютно шотландский».
Подавалась национальная пища, соблюдались шотландские традиции и обычаи. Этот
привычный жизненный уклад стал для него необходим. Он не любил надолго уезжать
из дома и стремился скорее вернуться. Как истый шотландец, он любил красочные
народные песни, пляски и поэзию. Однажды он изумил гостя-француза своим
энтузиазмом на конкурсе народных музыкантов и танцоров. Одним из его последних
заказов на книги было несколько экземпляров только что вышедшего первого
томика стихов Роберта Бёрнса. Читателю будет, вероятно, интересно узнать, что
великий шотландский поэт в свою очередь высоко ценил Смита. В письме другу от
13 мая 1789 г. Бёрнс отмечает: «Маршалл с его Йоркширом* и особенно этот
исключительный человек Смит со своим «Богатством народов» достаточно
занимают мой досуг. Я не знаю ни одного человека, который обладал бы половиной
того ума, который обнаруживает Смит в своей книге. Я очень хотел бы узнать его
мысли насчет нынешнего состояния нескольких районов мира, которые являются или
были ареной больших изменений после того, как его книга была написана».**
В переписке Бёрнса есть также ссылки на другие книги Смита.
* Имеется в виду книга агронома Уильяма Маршалла о сельском
хозяйстве Йоркшира (1788 г.).
** Цит. по: Fay С.R. Adam Smith and the Scotland of
his day Cambridge. 1956. P. 75.
В 1759 г. Смит опубликовал свой первый большой научный труд
— «Теорию нравственных чувств». Смитова «Теория нравственных
чувств» не пережила XVIII в. Не она обессмертила имя Смита, а, напротив,
слава автора «Богатства народов» предохранила ее от полного забвения.
Между тем уже в ходе работы над «Теорией» направление
научных интересов Смита заметно изменилось. Он все глубже занимался
политической экономией. К этому его побуждали не только внутренние склонности,
но и внешние факторы, запросы времени. В торгово-промышленном Глазго
экономические проблемы особенно властно вторгались в жизнь. В Глазго
существовал своеобразный клуб политической экономии, организованный богатым и
просвещенным мэром города. На еженедельных собраниях деловых людей и
университетских профессоров не только хорошо ели и пили, но и толковали о
торговле и пошлинах, заработной плате и банковском деле, условиях аренды земли
и колониях. Скоро Смит стал одним из виднейших членов этого клуба. Знакомство и
дружба с Юмом также усилили интерес Смита к политической экономии.
К концу своего пребывания в Глазго Смит уже был глубоким и
оригинальным экономическим мыслителем. Но он еще не был готов к созданию своего
главного труда. Трехлетняя поездка во Францию (в качестве воспитателя юного
герцога Баклю) и личное знакомство с физиократами завершили его подготовку.
Что означали три года во Франции для Смита лично, в человеческом
смысле? Во-первых, резкое улучшение его материального положения. По соглашению
с родителями герцога Баклю он должен был получать 300 фунтов в год не только во
время путешествия, но в качестве пенсии до самой смерти. Это позволило Смиту
следующие 10 лет работать только над его книгой, в Глазговский университет он
уже не вернулся. Во-вторых, все современники отмечали изменение в характере
Смита он стал собраннее, деловитее, энергичнее и приобрел известный навык в
обращении с различными людьми, в том числе и сильными мира сего. Впрочем,
светского лоска он не приобрел и остался в глазах большинства знакомых
чудаковатым и рассеянным профессором. Рассеянность Адама Смита скоро срослась с
его славой и для обывателей стала ее составной частью.
Смит провёл в Париже около года — с декабря 1765 г. по октябрь 1766 г. Поскольку центрами умственной жизни Парижа были литературные салоны, там
он в основном и общался с философами. «Антресольный клуб» в Версале
составлял в этом смысле исключение. Он был сразу же введен в большой салон
мадам Жоффрен, но особенно любил бывать у мадемуазель Леспинасс, подруги
д’Аламбера, где собирался более узкий и интимный круг друзей. Нередко посещал
он и дома богачей-философов Гельвеция и Гольбаха, являвшиеся своего рода
штаб-квартирами энциклопедистов.
Смит всегда любил театр, хотя в Шотландии пуританская церковь
почти не допускала это «богопротивное зрелище». Особенно ценил он
французскую классическую трагедию. Его гидом по парижским театрам была мадам
Риккобони, писательница и в прошлом актриса, друг многих философов. От неё он
получил при отъезде рекомендательное письмо в Лондон к знаменитому актеру и
режиссеру Давиду Гаррику, который незадолго до этого побывал в Париже. Письмо
наполнено похвалами уму и остроумию Смита. Это могло бы быть преувеличением и
лестью, если бы не повторялось в другом письме, которое мадам Риккобони вскоре
послала Гаррику по почте. Впоследствии Смит был довольно хорошо знаком с Гарриком.
При всем том Смит, конечно, вовсе не занимал в парижских
салонах такого места, которое в течение трех предыдущих лет занимал его друг
Юм, а через 10 лет — Франклин. Смит не был создан, чтобы блистать в обществе, и
хорошо сознавал это.
Можно думать, что особое значение для Смита имело знакомство
с Гельвецием, человеком большого личного обаяния и замечательного ума. В своей
философии Гельвеций объявил эгоизм естественным свойством человека и фактором
прогресса общества. Новая этика строилась на интересе, на естественном
стремлении каждого к своей выгоде, ограничиваемом только таким же стремлением
других людей. Гельвеций сравнивал роль своекорыстного интереса в обществе с
ролью всемирного тяготения в природе. С этим связана идея природного равенства
людей: каждому человеку, независимо от рождения и положения, должно быть
предоставлено равное право преследовать свою выгоду, и от этого выиграет все
общество.
Такие идеи были близки Смиту. Они не были новы для него:
нечто схожее он воспринял от философов Локка и Юма и из парадоксов Мандевиля.
Но конечно, яркость аргументации Гельвеция оказала на него особое влияние. Смит
развил эти идеи и применил их к политической экономии. Созданное Смитом
представление о природе человека и соотношении человека и общества легло в основу
взглядов классической школы.
.
