ТЕКСТЫ КНИГ ПРИНАДЛЕЖАТ ИХ АВТОРАМ И РАЗМЕЩЕНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ
Условия равновесия.
.
Условия равновесия.
Используя маршалловское понятие временного равновесия, Хикс
существенно модифицирует его. Он отказывается от столь часто встречавшегося в «Принципах политической
экономии» деления периодов на долгосрочные, краткосрочные и «однодневные».
В книге «Стоимость и
капитал» рассматриваются промежутки времени, на протяжении которых цены в
рамках всей системы остаются неизменными. Автор предлагает условно считать
такой период «недельным». Следуя друг за другом, такие периоды намечают ряд
ситуаций, каждая из которых характеризует временное равновесие. Впоследствии
Хикс указывал, что подобная характеристика временного равновесия была подсказана
работами известного шведского экономиста Э. Линдаля.
Нетрудно видеть, что такая схема по самому способу своего
построения статична: она не дает ответа на вопрос о том, как система переходит
от одного состояния временного равновесия к другому. Ожидания и расчеты
участников хозяйственного процесса должны были как-то «оживлять» эту систему,
приводить ее в движение. Но если у Линдаля ожидания могли сочленять систему
воедино, поскольку текущие ожидания определялись в предшествующий период, то у
Хикса ситуации временного равновесия могли «отслаиваться» друг от друга,
распадаться, поскольку ожидания формировались, исходя из опыта текущего
периода. Ведь в силу самого определения равновесия у Хикса, когда на протяжении
недели рыночный спрос и предложение выравнивались и цены устанавливались на
равновесном уровне, ожидания также оказывались в полном соответствии с
утвердившимися на рынке ценами. В своих последующих работах — «Капитал и
экономический рост» (1965) и «Методы динамической экономики» (1985) [Книга
«Методы динамической экономики» представляет собой переработанный вариант
первой части монографии «Капитал и экономический рост».]-Хикс должен был
существенно пересмотреть характеристики временного равновесия.
В гл. XV книги «Стоимость и капитал» Хикс вновь возвращается к вопросу об
условиях равновесия для индивидуальной фирмы. На сей раз среди величин,
определяющих такое равновесие, фигурируют дисконтированные доходы от продажи
готовой продукции («текущая стоимость» потока разновременных доходов) и
дисконтированные затраты на приобретение факторов производства. Такие
соотношения, как показано в книге, обладают определенной общностью: из них
можно вывести и принципы распределения доходов Кларка, и даже «предельную
производительность ожидания», которая, по мнению известного шведского
экономиста К. Викселля, должна регулировать уровень ссудного процента.
Бросается в глаза, что в условиях равновесия, выписанных
Хиксом, наряду с объективными характеристиками функционирования
капиталистической фирмы появляются и такие величины, как «ожидаемая цена»
денег, получаемых в последующий период. Примечательно, что Хикс, призывавший к
«очистке» теории цен от некоторых произвольных субъективно-психологических
построений, не решается, когда речь заходит об источнике дохода на капитал,
посягнуть на столь «зыбкую» категорию, как предельная производительность
ожидания.
Из сформулированного в книге третьего условия равновесия
следует, что в точке равновесия предельный предпринимательский доход просто
исчезает [Процентные доходы при этом выступают как единственный доход
собственника капитала или как источник тех денежных поступлений, которые
используются для платежей кредиторам, предоставившим в ссуду свой денежный
капитал. ]. Как и в других статичных моделях равновесия, в которых
капиталистическая фирма максимизирует массу прибыли, предпринимательский доход
(или по крайней мере предельное приращение этого дохода) выступает как некий
преходящий момент, который с течением времени, по мере установления равновесных
пропорций, должен исчезнуть; в равновесной ситуации владение капиталом может
обеспечивать лишь процентный доход. Тем самым на передний план выдвигается
формула «капитал-процент» — самая бессодержательная, по словам К. Маркса,
формула капитала.
Модели статичного равновесия с особой наглядностью отражают
фетишистские представления, порождаемые буржуазными хозяйственными отношениями,
фетишистскую форму капитала. «Процент, являющийся не чем иным, как лишь частью
прибыли, т. е. прибавочной стоимости, которую функционирующий капиталист
выжимает из рабочего, — писал К. Маркс, — представляется теперь, наоборот, как
собственный продукт капитала, как нечто первоначальное, а прибыль,
превратившаяся теперь в форму предпринимательского дохода, — просто как всего
лишь добавок, придаток, присоединяющийся в процессе воспроизводства. Здесь
фетишистская форма капитала и представление о капитале-фетише получают свое завершение»
[К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, с. 431-432.].
Но обратимся, следуя логике буржуазных экономистов, к
характеристике связей между капиталом и процентным доходом. Еще в вульгарных
теориях капитала, развитых Сэем и Рошером, процент выступал в качестве платы за
«производительные услуги» капитала. Однако вплоть до настоящего времени
буржуазные экономисты связывают такие «услуги» капитала с использованием живого
труда наемных рабочих. В книгах и статьях современных буржуазных экономистов
такая зависимость чаще всего задается с помощью производственной функции и тем
самым на передний план выводятся технико-экономические аспекты проблемы (какое
количество потребительных стоимостей можно произвести с помощью тех или иных
средств производства) [У самого Хикса можно найти следующее соображение. Когда
речь идет о таких моделях использования капитала, как производственная функция,
логически правильнее использовать не категорию «капитал», а такие понятия, как
«производственное оборудование» или «машины» (см.: J. Hicks. Capital and Time.
Oxford, 1973, p. 177).] . Тем самым выводится совершенно несообразное, но
характеристике К. Маркса, отношение между потребительной стоимостью, вещью, с одной
стороны, и определенным общественным производственным отношением, прибавочной
стоимостью — с другой [См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II. с. 384.
]. Без ответа остается и вопрос о том, почему собственность на капитал сама по
себе может служить достаточным условием, обеспечивающим постоянный приток
доходов. Указанное обстоятельство, по справедливому замечанию Й. Шумпетера,
«лишает убедительности все теории,-как примитивные, так и более рафинированные,
— которые выводят процент только из производительности капитала» [J.
Schumpeter. History of Economic Analysis. New York, 1954, p. 656.].
Влияние цен и процентных ставок на движение капитала. Важное
место в теории капитала Хикса занимает анализ влияния, которое оказывают на
операции капиталистов изменения цеп и процентных ставок. При этом ряд
приводимых в книге суждений носит довольно очевидный характер и вряд ли требует
для обоснования изысканных теоретических схем. Это относится, например, к
тезису, согласно которому устойчивые изменения цен и процентных ставок с
течением времени будут оказывать больше» (чем в первый момент) воздействие на
операции капиталистических фирм.
Особенно большой интерес, с точки зрения Хикса, представляет
вопрос о влиянии рыночной нормы процента па продолжительность производственного
периода: к этому вопросу он возвращается и в последующих работах — «Капитал и
экономический рост» (1965) и «Капитал и время» (1973).
Характеризуя изложенную Бем-Баверком концепцию
капитала как слишком упрощенную, применимую лишь в исключительных случаях, Хикс
видит свою задачу в том, чтобы продемонстрировать несообразности, содержащиеся
в этой теории. В книге «Стоимость и капитал» он показывает, например, что изменение
рыночных процентных ставок, вопреки утверждениям представителей австрийской
школы, не может оказать непосредственного влияния на продолжительность
применяемых производственных процессов (или технические характеристики
оборудования) [В последующих работах Хикс склонялся к тому, чтобы вообще
исключить из теоретического анализа понятие «период производства» (см.: J.
Hicks. The Austrian Theory of Capital and its Rebirth in Modern Economics.
Oxford, 1973). ]. Даже если согласиться с логикой основных рассуждений Бем-Баверка, в
действительности такие изменения могут затронуть прежде всего масштабы
капиталовложений, а не их технические характеристики [В последующие годы,
однако, Хикс счел за благо умерить резкость критических замечаний в адрес
теории капитала Бем-Баверк.
Некоторые положения этой теории он пытался соединить с характеристикой
«индуцированного технического прогресса», о котором Хикс писал еще в «Теории
заработной платы». Из этих рассуждений следовало, что из-за требований рабочих
и вызванных этими требованиями индуцированных технических нововведений спрос на
труд должен будет в долгосрочном плане особенно сильно сократиться (см.,
например: J. Hicks. Methods of Dynamic Economics, p. 154-158).
В 60-70-х годах Хикс уже не собирался «изгонять»
теоретические представления Бeм-Баверка; теперь он полагал, что «австрийская теория не ушла в
прошлое. Она не только обладает прошлым, ей предстоит будущее» (J. Hicks. The
Austrian Theory of Capital and Its Rebirth in Modern Economics. — Carl Monger
and the Austrian School of Economics. Oxford, 1973, p. 206). Все это может
служить еще одним свидетельством того, насколько непоследовательной, внутренне
противоречивой оказалась ординалистская «чистка» теоретических представлений австрийской
школы.].
В действительности изменения рыночных процентных ставок,
конечно, могут сказаться на хозяйственных операциях торгово-промышленных фирм,
в первую очередь на размерах их товарно-материальных запасов, они могут оказать
некоторое влияние и на выбор инвестиционных проектов, а следовательно, на
вложения в основной капитал. Обратим внимание, однако, прежде всего на
постановку теоретической проблемы. Накопление капитала с самого начала
полностью сводится к процессам, развертывающимся на микроэкономическом уровне;
ссудный процент и товарные цены в таких теоретических схемах выступают как
внешние («экзогенные») факторы, регулирующие динамику и структуру производства.
Иначе говоря, из сложной системы диалектических
взаимосвязей, в рамках которой определяющая роль принадлежит общественному
производству, вырываются отдельные, как правило, поверхностные соотношения,
выражающие зависимость отдельной фирмы от рынка. При этом фундаментальные
закономерности, определяющие влияние производства на процессы, протекающие в
сфере обращения, скажем влияние научно-технического прогресса, реального
накопления и роста органического строения капитала на движение товарных цен и
норму процента, просто «выпадают» из сферы анализа; на первом плане неизбежно
оказываются связи, которые отражают обратное влияние товарных цен и ссудного
процента на формы движения капитала в рамках отдельных компаний. Подобный
подход придает анализу поверхностный характер, неизбежно приводит к
односторонности и искажение перспективы: в качестве главного фактора,
формирующего структуру капитала, выступают меновые пропорции, складывающиеся в
сфере обращения [Более подробный критический анализ подобных концепций
содержится в работах: 3. Соколинский. Теория накопления. М., 1973; В.
Шемятенков. Теории капитала. М., 1977.].
Проблема воздействия процентных ставок на хозяйственные
операции капиталистических фирм включает еще один аспект, особенно активно
обсуждавшийся в буржуазной политической экономии с 20-х годов нашего столетия.
Это вопрос о том, может ли центральный банк с помощью денежно-кредитной
политики вывести капиталистическую экономику из кризисного (или депрессивного)
состояния. Указанный вопрос приобрел исключительную актуальность в 30-е годы.
Дело в том, что под влиянием «Великой депрессии» рыночные процентные ставки
значительно снизились, к тому же центральные банки во многих капиталистических
странах интенсивно проводили в жизнь политику «дешевых денег» с целью
стимулирования хозяйственного роста. Все эти попытки не приносили, однако, заметных
результатов.
Неэффективность денежно-кредитного регулирования нашла
отражение в работах ряда западных экономистов, в том числе и в «Общей теории
занятости, процента и денег». Кейнс ссылался, в частности, на ряд
специфических препятствий, которые не позволяют (особенно в период господства
низких рыночных ставок) норме процента опуститься ниже определенного уровня, а
также на то, что норма процента в условиях депрессии может оказывать лишь
ограниченное воздействие на предельную эффективность капитала [«Если бы
снижение нормы процента могло само по себе быть эффективной мерой, то можно
было бы достигнуть оживления в течение довольно короткого периода времени и
средствами, находящимися под более или менее прямым контролем финансовых
органов. Но в действительности это не так просто: поднять предельную
эффективность капитала, зависящую от неуправляемой психологии делового мира, не
так легко» (Дж. М.
Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1978, с. 389).].
Указанные соображения оказали заметное влияние на Хикса:
ссылаясь на Кейнса, он также упоминает в книге «Стоимость и капитал»
о том, что в условиях, когда на рынке ссудного капитала установились низкие
процентные ставки, их дальнейшее падение может оказаться невозможным. Поскольку
же в системе общего равновесия норма процента выступает в качестве одного из важнейших
стабилизаторов (см., например, гл. XXI), вся хозяйственная структура может стать «абсолютно
нестабильной». Особенно большую опасность — как и в «Общей теории» Кейнса
— представляет именно снижение цен и процентных ставок в условиях серьезного
падения хозяйственной активности.
Хикс высказывает и некоторые собственные соображения о
возможных причинах неэффективности политики «дешевых денег». Важнейшую роль в
его теоретических схемах играют, как отмечалось выше, ожидания
предпринимателей: большая часть предпринимателей, по мнению автора книги
«Стоимость и капитал», не «воспримет всерьез» падение процента, поскольку они
просто не могут предположить, что рыночные ставки будут долгое время оставаться
ниже «нормального уровня». Кроме того, низкая норма процента не может оказать
серьезного влияния на расчеты предпринимателей, охватывающие сравнительно
короткие промежутки времени. А при составлении планов на длительный период на
первый план выдвигаются соображения относительно вероятного риска; этот фактор
оказывается особенно существенным в обстановке развернувшегося экономического
кризиса.
В послевоенные годы Хикс продолжал высказывать скептическое
отношение ко всем проектам, возлагавшим основные надежды на регулирование
предложения денег или условий кредита [Расхождения Хикса со многими
представителями неоклассического направления особенно рельефно проявились в
70-х годах при обсуждении природы стагфляции. Отмечая примитивный характер
монетаристской трактовки, английский экономист констатировал: «Наши проблемы
носят в настоящее время не просто денежный характер и не могут быть решены с
помощью монетаристских методов» (J. Hicks. The Permissive Economy.-«Crisis
75..?», IEA, Occasional Paper № 43, London, 1975, p. 17). ]. И все же
резкое ослабление позиций кейнсианской теории и постепенное смещение акцентов в
ортодоксальной буржуазной экономической теории, в частности все более острая
критика в адрес фискальных методов регулирования, существенным образом
отразились и на воззрениях Хикса. В этой связи можно сослаться на его статью,
посвященную сравнению рекомендаций известного английского экономиста Р. Хоутри
и Дж. М. Кейнса (статья была впервые опубликована в 1969 г.). В этой статье Хикс должен признать, что в последнее время горизонт фискальной политики
«затягивается грозовыми тучами»; денежно-кредитная политика, по его словам,
гораздо лучше, чем бюджетная, приспособлена для того, чтобы передать всем
предпринимателям какие-либо сигналы хозяйственной информации [См.: J. Hicks.
Automatists, Hawtreyans and Keynesians. — Journal of Money, Credit and Banking,
August 1969.].
Усилившиеся метания буржуазных экономистов, безуспешно
пытающихся отыскать действенные методы хозяйственной политики, — свидетельство
острого кризиса всей системы государственно-монополистического регулирования.
Подводя итоги сказанному, отметим, что сам метод
рассмотрения проблемы капитала может свидетельствовать о подлинной социальной
направленности современной буржуазной экономической теории. Представители этой
теории не просто ограничиваются поверхностным описанием операций отдельной
капиталистической фирмы, они намеренно стремятся использовать при этом те
понятия и представления, которыми, по их мнению, оперирует владелец капитала,
его ожидания и расчеты. Тем самым такие экономисты, как показал К. Маркс,
фактически переводят на язык политической экономии «представления, мотивы и т.
д. находящихся в плену у капиталистического производства носителей его,
представления и мотивы, в которых капиталистическое производство отражается
лишь в своей поверхностной видимости. Они переводят их на доктринерский язык,
но с точки зрения господствующей части [общества], капиталистов, и поэтому не
наивно и объективно, а апологетически» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч.
III, с. 471.] .
Великую заслугу классической политической экономии К. Маркс
видел в том, что она разрушила ложную видимость и иллюзию, проявляющуюся в
«триединой» формуле («капитал-процент», «труд-заработная плата»,
«земля-рента»). Неоклассическая теория вновь «реанимирует» и развивает эти
фетишистские представления, предполагающие персонификацию вещей и овеществление
производственных отношений. В подобных схемах все участники хозяйственного
процесса выступают в качестве экономически равноправных субъектов, владеющих
факторами производства, тем самым капиталистическое общество предстает
бесклассовым обществом [Основу неоклассической концепции капитала образует предположение
о бесклассовом обществе; именно с этим предположением, как замечает английский
экономист Д. Харрис. связано самое фундаментальное отличие неоклассической
теории от классической политической экономии (см.: D. Harris. Capital
Accumulation and Income Distribution. London, 1978, p. 19-21).].
В подобной трактовке доступ к капиталистическому
предпринимательству оказывается открытым для любого человека, обладающего
данными для предпринимательской деятельности. Чего стоят, например,
идиллические рассуждения Хикса: «И если дана система рыночных цен на факторы
производства и выпускаемые товары, то каждый, кто обладает предпринимательскими
ресурсами, может решить, обеспечит ли ему их использование добавочный доход.
Если обеспечит, то он становится предпринимателем». Различия между рабочими и
предпринимателями по существу сводятся к тому, что указанные группы просто
поставляют на рынок неодинаковые виды труда. Подобные содержательные
предпосылки схем общего равновесия, совершенно игнорирующие реальную экономическую
и социальную структуру современного капиталистического общества,
непосредственно смыкаются с самыми вульгарными апологетическими концепциями
буржуазной политической экономии.
Социально безликие и формалистичные постулаты современной
неоклассической теории капиталя носят подчеркнуто атомистический характер. В
рамках этих постулатов просто невозможно рассмотреть место тех или иных больших
групп в системе общественного производства и, в. частности, их отношение к
средствам производства. Сторонники этой теории намеренно уходят от обсуждения
вопросов о том, кому принадлежат важнейшие средства производства и почему
некоторые участники хозяйственного процесса могут, не прибегая, в терминах
ортодоксальной западной теории, к продаже своего труда, получать крупные доходы
благодаря владению капиталом или землей [Признавая, что в рамках
неоклассической концепции невозможно объяснить распределение средств
производства между различными участниками хозяйственного процесса, известный
теоретик общего равновесия Ф. Хан ограничивается беспомощными ссылками на то,
что уже после завершения неандертальской эпохи земледельцу принадлежали топор,
семена и другие средства труда (см.: V. Hah n. Equilibrium and Macroeconomics.
Oxford, 1984, p. 73). Так, «новейшее слово» буржуазной политической экономии
вновь и вновь вызывает из небытия мифическую фигуру обособленного производителя
первобытных времен — фигуру, которая, как отмечал К. Маркс, принадлежит к
лишенным фантазии выдумкам XVIII в. На сей раз Робинзон предстает в качестве «капиталиста».
]. Доходы, обеспечиваемые собственностью на средства производства, в этой
теории не отличаются качественно от заработной платы наемных рабочих [Более
двухсот лет тому назад Адам Смит демонстрировал гораздо более глубокий подход к
проблеме, когда отмечал, что прибыль на капитал «совершенно не похожа на
заработную плату, она устанавливается совсем на иных началах…» (А. Смит. Исследование
о природе и причинах богатства народов. М., 1962, с. 51).]. Игнорирование
фундаментальной черты капиталистического общества — сосредоточения
собственности на важнейшие средства производства у эксплуататорских классов (и
все большей монополизации экономической мощи в результате концентрации производства
и капитала) на деле означает выхолащивание социально-экономического содержания
капиталистических отношений, оно закрывает путь к пониманию подлинной природы
капитала.
«Стоимость
и капитал» — наиболее известная книга одного из самых влиятельных
представителей современной буржуазной политической экономии Дж. Р. Хикса. Это
обобщающая монография, выделяющаяся прежде всего широтой рассматриваемых
проблем. В западной экономической литературе ее относят к числу заложивших
примерно полвека назад основы современной микроэкономической теории. Место
книги «Стоимость и
капитал» в современной буржуазной политической экономии определяется прежде
всего тем, что в ней последовательно изложены основы ординалистской теории цен.
Наряду с этим дальнейшее развитие в книге получили исходные постулаты теории
общего равновесия, предложена более или менее строгая трактовка временного
равновесия и впервые в западной литературе поставлен вопрос о стабильности
конкурентного равновесия в больших экономических системах.
Книга Хикса знаменовала завершение важного этапа в развитии
субъективной теории стоимости. В ней показано, что некоторые произвольные
допущения, игравшие столь. важную роль в теоретических конструкциях австрийской
школы, — такие, как. закон убывающей полезности, измеримость абсолютной
величины полезности и др., — совершенно искусственно привязываются к
элементарным закономерностям, наблюдаемым в движении рыночного спроса. Все эти
постулаты, ранее считавшиеся фундаментальными, оказываются, по существу,
ненужными для анализа реальных экономических процессов.
Теория стоимости и цены, предложенная в книге «Стоимость и капитал»
и получившая дальнейшее развитие в послевоенные годы, по мере эволюции
замыкается в круг все более бедных с содержательной точки зрения дедуктивных
построений. В неоклассической теории единичные акты товарного обращения
рассматриваются в отрыве от стоящих за ними общественно-производственных
отношений. Поэтому современные сторонники экономической теории Хикса, исходящие
из того, что хозяйственные процессы регулируются принципами субъективной
полезности, по отвергающие как «примитивные» или «излишние» представления
австрийской школы, по существу, оказываются даже более беспомощными, чем их
предшественники.
Перевод на русский язык книги Дж. Р. Хикса позволит нашим
читателям ознакомиться с понятийным аппаратом микроэкономического анализа, до
настоящего времени широко используемым в теоретических работах западных
экономистов, и дать более полный и основательный критический анализ
методологических основ современной буржуазной политической экономии.
.
